Зелёные рукава, ч. 6
Подъехали две полицейские машины с мигалками и сиренами. Оттуда вышли серьёзные люди, огляделись и сразу начали растягивать жёлтую ленту.
Зуров буквально дотащил Катю до машины скорой.
Рядом с машиной курил врач, которому с рук на руки Зуров сдал Катю и твёрдо сказал: «Девушке плохо, увозите её», потом уже Кате: «Катя, езжайте в больницу. Мне надо поговорить с товарищами из полиции» - и быстро пошёл к полицейским.
А врачи взялись за Катю.
Она пыталась протестовать. Сказала, что вообще не пострадала, что она просто случайный очевидец, что она прекрасно себя чувствует и сейчас поедет домой.
Врач с ней не спорил, он просто смотрел на её левый ботинок.
Ботинок был весь залит мясным соусом и грязью.
И подол юбки тоже.
Сумочка была на месте — всё-таки удобный это фасон, когда ремень через плечо. Ничего не теряется, даже если бежишь.
А вот короткое бежевое пальто было в пятнах копоти, и копоть пахла тем самым кислым дымом. Светлые перчатки — тоже в пятнах. Катя смутно припоминала, как зачем-то вытаскивала из-под обломков дивана и прижимала к себе разломанную раму от картины, и что напоследок видела обгоревшую улыбку Генриха восьмого. Больше не помнила ничего. Дальше сразу Зуров, который её держит и говорит, что всё хорошо.
Врач не спорил с Катей, просто сказал:
- Я видел Вас, когда Вы выбежали из-за деревьев прямо к месту происшествия. У Вас там кто-то был?
- Нет. Никого. Но, понимаете... Я сама могла там быть. У меня была... была назначена встреча как раз в том кабинете, который взорвался.
- Понятно. А до этого Вы не падали, сознание не теряли?
- Нет.
- В помещение не заходили, дымом не дышали?
- Нет.
Второй медик слушал, не вмешиваясь в разговор. Потом спросил:
- Ну что, в БСМП её везём или в центр?
- Вроде травм нет, но состояние нестабильное. Пожалуй, в центр.
Катя возражала, что никуда не поедет. Врач снова не спорил, просто сказал:
- Хорошо, мы только Вам успокаивающее дадим, просто на всякий случай. Давайте пройдём в машину.
Катя оказалась в машине, её удобно усадили, помогли снять пальто, закатали рукав рубашки, что-то вкололи, попросили медленно считать до десяти и постараться не сбиваться.
Катя досчитала до десяти, не сбилась, и на счёте «девять» мысль поехать в больницу уже не казалась ей дикой.
Скорая закрыла двери и отправилась.
Последнее, что видела Катя перед тем, как двери закрылись, был Зуров. Он стоял метрах в пятидесяти, что-то объяснял двум дядькам из полиции. Указывал на второй этаж, разводил руками, отрицательно качал головой.
* * *
Как приехали в больницу, Катя не помнила.
Как её приняли, раздели, уложили в кровать — тоже не помнила.
Проснулась в воскресенье, голова болела ужасно.
Огляделась.
Палата на четверых, чистенько, даже миленько.
На ней застиранный казённый фланелевый халат — чистый, пахнет больницей.
А вот от волос её пахнет дымом. И от подушки.
Надо бы отсюда выбираться, конечно.
Соседки по палате уже проснулись.
Две из них рассматривали Катю, третья была в наушниках и что-то смотрела в телефоне.
Катин телефон лежал на тумбочке рядом с кроватью. Разряженный. Значит, вариант вызвать такси и сбежать отпадает.
Ну что же, значит, пойдём длинным путём.
- Доброе утро!
- Доброе... Здравствуйте.
Соседки были приветливые - видимо, скучно лежать тут.
- А как связаться с дежурной сестрой?
- Я сейчас позову.
Одна из соседок по палате (в таком же фланелевом халате, только в зелёную клетку, а не в синюю) вышла в коридор, вскоре вернулась с молоденькой медсестричкой.
Медсестричка была вежливая, но неумолимая, как вся медицина, вместе взятая.
Нет, пока уйти домой нельзя. Нет, сегодня поговорить с врачом нельзя — доктор принял Вас вчера вечером, только Вы не помните, а в следующий раз осмотрит Вас в понедельник утром. Просто подождите здесь. Полежите сутки, и всё прояснится. Нет, зарядки для телефона нет, к сожалению. Да, посещение возможно, если к Вам кто-то придёт - мы позовём, тут есть холл для посетителей.
И не забудьте пообедать, обед через два часа. Завтрак Вы уже пропустили, к сожалению.
Мда.
Медсестра ушла, а Катя погрузилась в мрачное самобичевание.
Зачем она выбежала из-за деревьев? Если бы просто наблюдала — спокойно бы домой поехала потом.
Зачем поверила врачу скорой, что он её сейчас отпустит, только до десяти, мол, досчитай правильно?
Где её сумка? (А вот это важная мысль. В сумке был паспорт — его по московской привычке Катя всегда носила с собой).
Где найти зарядку для телефона? Хм. А вот этот вопрос уже можно задавать пространство.
- Скажите, ни у кого нет зарядки для айфона?
- Есть. Только из палаты не выноси. (Это была та самая девушка в наушниках. Теперь она уже не смотрела что-то в телефоне, а протягивала Кате белый проводок зарядки).
Катя поблагодарила и подключила телефон — розетка была прямо над тумбочкой.
Так-так. Первый пункт великого плана выполнен.
Теперь надо понять, где паспорт. Если сумки нет в тумбочке — дело осложняется.
Но сумочка была. Вот он, бежевый кожаный конвертик на молнии, как хорошо, что сумка надёжная. Паспорт на месте. Кошелёк на месте (наличных мало, но обе карты здесь). Электронный пропуск на территорию «Альянса». Плоский флакончик тех самых духов (Катя усмехнулась — ну надо же, у неё с собой духи). Расчёска, зеркальце, помада, блокнот-ежедневник, ручка, жёлтый маркер.
В общем, неплохо. Паспорт с ней, телефон с ней — она может сбежать в любой момент.
А пока телефон заряжается — не мешало бы умыться.
- Скажите, а где тут туалет?
- Прямо ко коридору, дверь в конце коридора, с левой стороны. (Это ответила та женщина, что ходила за медсестрой).
Катя вдруг поняла, что остальные обитательницы палаты всё время наблюдают за ней. И что они подстраховывают её, помогают прийти в себя. Они заботятся. Спасибо людям, ведь они ничего ей не должны.
Катя поблагодарила, убрала паспорт в карман халата, остальное - обратно в сумочку, сумочку — в руки. Телефон остался на зарядке.
Катя спросила, что это за больница, что за отделение, что за этаж (Центральная городская, терапия, этаж шестой).
Потом сунула ноги в больничные тапочки (резиновые шлёпки) и пошла в коридор.
Медсестра на посту внимательно на неё посмотрела, но Катя её успокоила - «Я умоюсь». Медсестра вопросительно посмотрела на сумочку. «А здесь у меня расчёска и всё такое». Кажется, за Катей присматривают действительно строго. Ну, это их работа.
Коридор был длинный, и идти было сложно.
Тапки шаркали по полу, как будто Катя и правда болела. Наверное, последствия вчерашнего укола. И чем её накачали?
Туалет был чистый. Страшные ожидания насчёт ржавых железных раковин не оправдались, тут всё было более-менее прилично.
Большое зеркало, жидкое мыло, сушилка для рук.
Первым делом Катя смыла следы вчерашней косметики. Перестала быть похожа на панду и стада похожа на розового поросёнка, потому что от жидкого мыла кожа сразу покраснела.
Так. Теперь — волосы. Расчёска вполне справилась с ситуацией, теперь Катя выглядела прилично.
Вот только этот запах кислого дыма...
Недолго думая, Катя напшикала на волосы духами.
Уж лучше лакшери-аромат «Не подходите ко мне», чем эта гарь.
(Хотя по факту ты теперь пахнешь, как пожар в борделе во время наводнения).
Мда. Внутренний голос со вчерашнего дня так и не усвоил хорошие манеры.
Обратно Катя шла, уже не шаркая ногами. Старалась держать спину прямо. Волосы были расчёсаны, и от неё пахло тем самым пожаром в борделе.
Медсестра посмотрела на неё и очень ласково остановила.
- Знаете, у нас тут можно оставить ценные вещи в камере хранения. Вот прямо тут, рядом с дежурным постом. Пойдёмте».
Пришлось отдать сумочку. Взамен дали ключик.
А Катя-то молодец, что переложила паспорт в карман. А то сейчас отняли бы.
Почему паспорт оказался в кармане халата, а не в сумочке? Катя настолько привыкла к своему чутью, что даже его не замечала.
А ведь оно, чутьё, было. Вот как раз сейчас - хороший повод его заметить и поблагодарить.
Но Катя не заметила, а просто пошла в палату.
Телефон уже частично зарядился. Можно звонить родителям.
Катины родители жили в том же городе.
В том же доме, где она выросла.
Всё ещё преподавали в том же университете, где Катя училась, только на другом факультете.
В общем, они были оплотом стабильности.
Катя их очень любила, но старалась не слишком много рассказывать о себе. Меньше знают — крепче нервы.
Но сейчас позвонить придётся.
- Мамочка, добрый день! Как дела?
- Катюша, привет! У нас всё хорошо. А у тебя как? Ты сегодня приедешь? Я пирог пеку...
- Мам, это здорово, я собиралась к вам, но, кажется, не получится.
- Что, снова работа? И в воскресенье опять работаешь? Ладно, по субботам. Но хоть один выходной должен быть у тебя? Приезжай, поможешь мне немножко...
- Мам, я приеду, но не сегодня. Прости, я не...
- Ну и зачем обещать тогда было? Мы тебя ждём с утра...
- Мам, тут такое дело, я в больнице на денёк...
- В больнице?
- Да.
- Что случилось? В какой больнице? (И громким голосом, через всю комнату - «Вася, это Катюша звонит, она в больнице, собирайся, поедем к ней»)
- Мам, вам не стоит приезжать. Со мной всё в порядке. Просто вчера...
И тут Катя поняла, что ничего успокаивающего она сказать не может. Что «просто вчера»? «Просто вчера меня хотели взорвать, но это не получилось, так что всё хорошо, прекрасная маркиза»?
- Мам, просто вчера мне стало немножко плохо, и мой заказчик перестраховался и отправил меня на скорой в больницу.
- Тебе стало плохо на работе?
- Ну, почти. Уже после работы.
- Катя, это из-за того, что нельзя работать без выходных. Ты же должна это понимать. Ну ты же психолог. Побереги себя. Что за больница?
(Тут Катя смогла быть хорошей девочкой. Она хотя бы знала, что за больница).
- Мам, это терапия в центральной городской, на шестом этаже. Всё нормально, меня завтра отпустят.
- Катя, слушай. Мы сейчас приедем, а ты подумай, что привезти.
- Мам, ничего не надо, всё есть (Катя автоматически проверила, на месте ли паспорт. Он был в кармане, никуда не делся).
- Скоро приедем. Папе даю трубку.
Дальше папин голос:
- Доча, не бузи. Мы ненадолго. Мама волнуется. Просто посмотрим на тебя, и обратно.
Спорить было бесполезно. Да и хорошо, пусть они приедут. Уж лучше они увидят её умытой, бодрой и причёсанной. А не как вчера - в пятнах копоти, в истерике, и ботинок в мясном соусе.
После звонка Катя минут тридцать разговаривала с соседками.
Правда ли, что её привезли с места ЧП? Да. Было много погибших? Кажется, никого. А что горело? Офисное здание. А правда, что там не просто пожар, а что-то взорвалось? Кажется, да. А это точно не военные склады взорвались? Точно не склады. А правда, что это завод «ПластАльянс» горел вчера? Вроде бы нет.
Заодно Катя узнала, что её вчера привезли на каталке уже в больничном халате, что её одежда, скорее всего — в камере хранения приёмного покоя, и что требовать встречи с врачом в воскресенье бесполезно.
Придётся смириться и ждать понедельника.
Родители приехали через час.
В палату заглянула всё та же красивая медсестричка:
- Новокщёнова? К Вам посетители.
Мама и папа стояли с пакетом в руках, очень встревоженные. В пакете оказался виноград, два куска ещё тёплого пирога и коробка её любимого овощного сока.
Катя обняла их, и запах дыма от её волос не сделал их спокойнее.
Оказывается, они уже читали новости о взрыве и пожаре — городские журналисты не зря едят свой хлеб.
- Мама, папа, я не была на месте взрыва. Просто мимо проходила, когда всё уже закончилось. Ну и меня увезли на скорой, потому что я просто не очень хорошо себя чувствовала от волнения. Вот и всё, скоро выпустят.
Родители расспрашивали, как она себя чувствует (нормально), что говорят врачи (что скоро выпишут), точно ли у неё нет ожогов (точно нет), точно ли она не ранена (точно нет) — ну и так далее, минут на пятнадцать.
И когда она уже прощалась с ними, взяла пакет с пирогом и виноградом, сказала отдельное спасибо за солёный сок и была готова проводить их по коридору до выхода из отделения, в холл быстрой походкой вошёл ещё один посетитель.
Накинув белый халат на плечи, к ним быстрыми шагами приближался Юрий Николаевич Зуров.
Тот самый человек, про которого Катя уже не знала, что и думать.
